Я всегда был «не очень». Некоторые говорили, что я «очень не очень», но одной даме я всё-таки понравился. Она называла меня своим ухожором – сам не знаю почему. И я ей поверил. Однажды, сидя в ночном ресторане, я укусил её за ухо – она как раз нагнулась под стол, чтобы поправить свою изящную тапочку. Кричала она неимоверно, и мы расстались.
Я недолго плакал. Зажил, как заморский чудак, затворившись в своих укромных полатях, втайне мечтая что-нибудь да понять. Выходить на улицу мне приходилось, и тогда я не мог без боли в сердце смотреть на уши прохожих. Особенно на женские. Пиявки серёг вызывали у меня непристойное отвращение, и потому боль моя обычно имела двойной характер – это было то страдание усталого путника, почти без сил пришедшего к роднику напиться и увидевшего, что в чистую воду запустили табун свиней, то отчаяние отвергнутого шахматами шахматиста.
В то холодное утро – кажется, это было начало июля – я пошёл в окрестный магазинчик за картошкой. И вышел обратно, не заплатив.
Нет, я не нарушал закон: напротив – я изо всех сил предлагал деньги кассирше. Она же меня в упор не замечала. Её огромная фигура затмевала потолок и саму Вселенную. Преодолевая страх, я раз за разом протягивал сторублёвую купюру и оставался отвергнутым.
«Это потому что ты ухожор!» - твердила мне совесть.
«Это потому что я ухожор…» - уныло вторил я, не находя другого ответа.
В тот вечер я ел без вдохновения.
Раньше меня всегда замечали – обычно хоть и гнали взашей, но всегда обращали внимание. Тут же я столкнулся с чем-то поистине унизительным – я вдруг ощутил себя никем. Не включая света, в полумраке прихожей я стоял напротив зеркала и думал о том, какой я урод. Смрадная тоска отвечала мне из глаз моего двойника. Он как будто ухмылялся своей неминуемой победе и моему роковому поражению. Я даже начал слышать его прерывистое дыхание, но тут в дверь мою кто-то постучал.
На часах было одиннадцать. Робко подойдя к двери, я протявкал: - Кто там? - Это господин Безротых? – звучный мужской голос беспрепятственно прошёл сквозь дверь и пронзил моё сердце. - Да, это я… - обомлев, ответил я. Возможно, мой посетитель даже не услышал моего ответа. - У меня к Вам вопрос, - настойчиво продолжал гость. – Откройте. - Хорошо, - и я открыл ему дверь.
Однако за дверью никого не было. Безумный страх на миг сковал моё нутро, но я быстро заперся и стрелой понёсся в комнату. Прыгнув на кровать, я уставился в потолок и пролежал в полузабытьи немало времени. За окном пропела луна, и какая-то твёрдая мысль ударила меня в висок. Дятел прозрения задолбил кору невежества, и через пару секунд червяк осознания был полностью мною проглочен.
- Ухожор! – закричал я. - Безротых! – завопил я. - Да я просто не мог её укусить! – сложив два и два, заключил я и, наскоро одевшись, побежал на квартиру к «своей даме».
Улица, освещённая рядами фонарей, вела меня к моему избавлению. В конце пути мне пришлось свернуть в тёмный двор, но это меня ничуть не испугало. Я горел вдохновенным осознанием, я открыл доселе неведомую мне истину и хотел доверить её человеку, который один был ко мне добр – «своей даме».
Тусклая площадка пятого этажа в два часа ночи внушала мистический трепет. На миг мне показалось, что тут, в тени углов, и прячется настоящий Ухожор. Это он пугал мою даму, это он довёл её до исступлённого ужаса, заставившего её предать меня – от страха, от дикого страха!
Дух негодования поднялся в моей скромной душе. - Выходи, - твёрдо сказал я невидимому монстру.
Обойдя каждый тёмный закоулок лестничной клетки, я почувствовал себя рыцарем-избавителем, хотя сначала, признаюсь, мне было слегка страшновато.
Наконец я постучал в дверь. Два, три раза. Потом позвонил в звонок. Ещё раз. И ещё. Через минуту из квартиры послышался какой-то шорох. - Господи… - подумал было я в ужасе от промелькнувшей мысли. Но дверь открылась, и из неосвещённой прихожей до меня донёсся недовольный женский голос. - Кого ещё черти принесли? - Это... я, - тихо выдохнул я в ответ. - Аууу! – почти закричала дама. – Чего так ломишься, кто таков? Ну-ка, выходи! – и чуть погодя голос позвал: – Ста-а-а-ас!
Меня никогда не называли Стасом. Что это, новое унижение?
И тут её тело выплыло из сумрака. Огромное, неимоверное, оно затмевало свет звёзд и, кажется, своей внушительностью отрицало существование всего остального мира. - Стас! – от неожиданного страха её голос пресёкся. Но мне было уже наплевать. - Да я ни за что не мог её укусить! – отчаянно, но вместе с тем радостно подумал я, отвернувшись от искажённой гримасы, застывшей в лице кассирши.
Бегом спускаясь по лестнице, я услышал мужской голос, выплывший из тёмной квартиры «моей дамы». Он звал меня, в нём эхом звучали угроза и недовольство. Я мчался без остановки и вдруг оказался на абсолютно тёмном этаже.
Пройдя пару метров, я нащупал земляную стену и резко убрал руку к груди – будто коснулся огромного косматого паука. Подвал! Задержав дыхание (ибо кругом стоял душный аромат прелой земли), я развернулся и двинулся навстречу тусклому свету, который едва заметным сиянием озарял дверной проём. Сзади послышался шорох – почти такой же, как в квартире у «моей дамы», но более спокойный и размеренный. Сердце моё ёкнуло, и я помчался к выходу.
«Шаг, два – и я вырвусь из подвального плена», - подумал я, как вдруг передо мною возникла какая-то неясная фигура. Врезавшись в её колосс на всей скорости и отлетев назад, я упал спиной на нечистое убранство грязного земляного пола. Скованный ужасом, я видел, как Нечто наклонялось надо мной своею шевелящейся головой, чувствовал, как дыхание Его коснулось моего уха. Затем голову мою пронзила нестерпимая боль, и я закричал первый раз в своей жизни.
И в последний.
Благодарим за оценку.
Отношение к критике: нуждаюсь, не нуждаюсь, равнодушен..
