Посвящение: Моей любимой Учительнице по риторике Ирине Константиновне Сытиной!
Это было тёплое июльское утро. Необычайно яркие солнечные лучи разбудили почти всех воспитанников детского дома№3. Было около восьми утра, все всполошились, спеша к завтраку. Но в движении их чувствовалась какая-то странная напряжённость, с завтраком никак не связанная. Почти у всех было либо каменное лицо, либо неприлично-счастливое, причём эти улыбки портила удивительная мерзость. В комнату 35 заглянул лучик солнца и разбудил мирно спящую красавицу Рудакову Надю. Она неспешно открыла глаза, улыбнулась, сладко потянулась и встала с постели. Её сестра, Рудакова Юля, ещё спала. Надя ласково посмотрела на неё и хотела уже будить, как Юля медленно открыла глаза и безучастно осмотрела комнату. Лишь когда она заметила сестру, ее взгляд потеплел. Юля встала, и сёстры начали одеваться. Надя надела привычный строгий чёрный костюм, который, впрочем, не придавал ей совершенно никакой строгости, заколола свои длинные чёрные волосы, надела очки в золотой оправе, едва видимые на её насмешливом и озорном лице. Юля вытащила из шкафа шикарное чёрно-синее платье, напоминавшее 18 век и облачилась в него. Она надевала его всегда и везде, ей было безразлично мнение окружающих, удивлённо смотревших на неё, когда она выходила на улицу. Чёрные и длинные, как у сестры, но вьющиеся, волосы она не стала закалывать, а просто разбросала по открытым плечам. Во дворе было шумно. Надя же, услышав шум, сказала сестре с иронией в голосе: – Ты послушай только: какой ажиотаж! Конечно, ведь мы уезжаем! Когда им ещё придётся такое счастье испытать! – Надя говорила вроде и насмешливо, но в голосе её чувствовалось откровенное презрение. Юля же ответила грустной безразличной улыбкой. Сёстры спустились со второго этажа во двор детского дома. Из окон тут же показались лица, смотревшие, как уезжают Рудаковы. Надя, заметив это, тут же ответила им всё понимающей презрительной улыбкой. На лицах смотревших парней и девушек появилась озлобление: не такой реакции они ожидали от Нади. Впрочем, их можно понять: от Нади можно ожидать какой угодно реакции, кроме той, которой вы ждёте. Юля же, неся в руках большую сумку с вещами, опять же с безразличием посмотрела на всех, считая, что их озлобленность недостойна её внимания. И в этом она была права. Мимо здания детского дома №3 прошли дети из соседнего детского дома. Надя улыбнулась им, тепло посмотрев на них. Дети уже успели далеко уйти, скрывшись за поворотом, а Надя ещё смотрела на то место, откуда они вышли. Скажем несколько слов о сёстрах. Их подбросили в детский дом, поэтому никто не знал, кто их родители. Они сильно отличались от других детей, за что, конечно, их недолюбливали ребята. Но, так как они умели показать, что это всё их мало волнует, то детям не удавалось сломить их или обидеть, отчего детдомовцы злились лишь сильнее. Неудивительно: сестры всегда были вместе. Воспитатели часто наказывали девочек за непослушание, ведь для них не существовало никаких правил. Также воспитателей выводило из себя то, что к Юле нельзя было найти подход, а Надя часто смело высказывала им прямо в лицо, что она о них думает, а она редко думала о воспитателях положительно. Всем девочки казались странными, за спиной их называли обидными прозвищами, обзывали, придумывали, как их задеть посильнее, но всегда их планы срывались, отчего обидчики просто исходили ненавистью. Когда сёстры подросли, то всеобщее непонимание и озлобление возросло. Но Рудаковых это не заботило нисколько, они жили в своём уютном мирке, не допуская туда посторонних, а то, что происходило вокруг них, сёстёр мало заботило. С 15- летнего возраста Юля начала носить своё знаменитое чёрно-синее платье, сшитое собственноручно. В нём она была похожа на аристократку или принцессу, выглядела очень красиво, но отличалась от других, что вызвало насмешки окружающих. Но для Юли существовало только мнение Нади, до других ей не было дела. Итак, сёстры вышли во двор. Сегодня им предстояло уехать отсюда навсегда. Они уезжали в квартиру, которую им дали. Оттуда они поедут на экзамены в педагогический университет им. Ф.М.Достоевского. Возле порога их ждала машина, чтобы отвезти на квартиру. Надя хотела уже было садиться, как услышала тонкий детский голосок: –Надя! Надя! Она обернулась и увидела 8-летнего мальчика Алёшу, которого не раз защищала от воспитателей и мальчишек, и с которым успела подружиться, несмотря на разницу в возрасте. Юля улыбнулась мальчику. Надя вошла в полутёмную прихожую, откуда её позвал мальчик. –Да, моё солнце! – Надя опустилась перед мальчиком, чтобы быть одного с ним роста. –Ты уезжаешь? – со слезами в голосе спросил он. –Да, – Надя смотрела ему прямо в глаза. – А ты можешь не уезжать? – Нет, не могу, Алёша, мне нужно уехать. – Ты больше никогда не приедешь? Никогда - никогда? – Мальчик заплакал. Надя обняла его и сказала: – Ну что ты, мой сладкий! Если тебе это так нужно, я приеду, но не сразу. Ради тебя одного приеду. Если тебя опять кто-то обидит, напиши мне, и я примчусь, и они будут иметь дело со мной! – Меня теперь никто не обижает, Надя. Только мне будет так плохо без вас…без тебя. Я же один останусь. Пожалуйста, приезжай! У меня больше никого нет! – Я приеду! Я приеду обязательно! – Надя крепче прижала к себе мальчика. Алёша улыбнулся: –Ты такая красивая, только уедешь, сразу жениха найдёшь себе и забудешь меня! Надя повторила его улыбку: –Даже если у меня будет сто женихов, я приеду к тебе! Как я могу тебя забыть! Прости, мне пора идти! Алёша вышел из дома, подбежал к Юле, сидевшей на скамейке, и быстро поцеловав в щёку, убежал в свою комнату, где он мог скрыть слёзы ото всех, ведь здесь его горячей привязанности к сёстрам никто не понимал…
…Машина долго не заводилась. Воспитатель Татьяна Викторовна начала договариваться о другой машине для Рудаковых. Пока всё укладывалось, Надя спросила Татьяну Викторовну, куда же они поедут, где находится их квартира. –Адрес вашей квартиры Улица Садовая-8. Услышав адрес, Надя едва не уронила свои вещи. –Садовая-8! Садовая-8! – пониженным голосом сказала она сестре. Юля же слегка улыбнулась ей и взглянула загадочно. –Это неспроста…– воодушевление Нади всё усиливалось. Юля же прикрыла длинными ресницами глаза. Татьяна Викторовна сказала сёстрам, что машину им ждать придётся долго. –Давай сегодня простимся с ним, – начала Надя, – ведь мы не знаем, вернемся ли. Давай пойдём пешком, нас могут здесь и подождать. –Пешком? Так далеко? – Юля приподняла брови. –Мы хотя бы наведём там порядок. Последний раз… Юля подошла к сестре ближе и девушки, бросив все пакеты и сумки, ушли от детского дома прочь. Они шли в то место, которое называли своим домом; дорогу к нему, кроме них никто не знал. Сёстры шли около двух часов, не замечая, как они устали. Они уезжали и им нужно было с этим местом проститься. Сильный ветер играл с Юлиным платьем, ей пришлось идти, постоянно его придерживая. Прохожие недоумённо смотрели на удивительную пару: одну девушку в старинном платье и другую в строгом костюме. Но Надя и Юля, казалось, не замечали ничего вокруг, идя к своей цели. Дорога шла через густой лес. Но девушкам всё было нипочём. И вот лес остался далеко позади и сёстры вышли на широкую безлюдную дорогу. Теперь никто не оглядывался им вслед, не смотрел удивлённо. Но это их не волновало: они шли туда, где их никто не мог потревожить, не мог посмеяться над разными и странными нарядами, где они могли быть наедине друг с другом. Наконец перед ними возникло здание старого огромного замка. На потёршейся от времени табличке на двери можно было увидеть цифры – 1750. Что означали эти цифры, девушки не знали, но предполагали, что это дата постройки замка. На Юлино бледное изящное плечо капнула капелька начинавшегося дождя. Девушка вздрогнула и попросила сестру: –Давай зайдём скорее. А то дождь начинается. Читателя, наверное, заинтересует тот факт, почему этот памятник архитектуры никого не интересует, почему он не охраняется и тому подобное. Расскажем всё по порядку. Надя и Юля обнаружили его в 12 лет, когда на прогулке решили отделиться от всех и пойти гулять подальше, чем это разрешали взрослые. Когда девочки увидели это чудо архитектуры, то сначала боялись войти внутрь в это поистине шикарное здание. Это и понятно: замок был столь красив, что было немного страшно войти в него. Он напоминал собой сказочный немецкий замок Нойшванштайн, правда, размером поменьше. Наконец, набравшись смелости, они вошли внутрь. Описать потрясающую красоту внутреннего убранства не хватит слов. В главной зале, где девочки тут же оказались, было множество потухших когда-то давно свечей и их чуть не сбила с ног большая лампа, почти достигающая пола. Внимание Юли привлёк пыльный камин, заполненный золой, оставшейся от огня, который когда-то кто-то, живший здесь, зажёг…Юля потянула сестру за рукав. Девочки подошли к камину и начали рассматривать его. Над ним висели портреты неизвестных людей в старинной одежде. Девочки начали припоминать уроки истории, но в учебниках даже похожие портреты им не встречались. Насмотревшись вдоволь, девочки вышли и оказались, как они догадывались, в гостиной. Там их тоже встретили портреты и картины. Буквально вся гостиная тонула в портретах. Девочки не знали, куда и смотреть. Как же было бы интересно узнать, кто эти люди, изображённые на портретах! Комнаты, спальни, большую столовую покрывал довольно-таки толстый слой пыли. Когда же Надя и Юля пришли сюда во второй раз, то у них были с собой тряпочки и спички. Конечно, привести в порядок около пятнадцати комнат и столовую нельзя за один раз, поэтому сёстры приходили в «дом», как они теперь называли замок, каждый день. Через неделю замок было не узнать. Надя зажгла свечи на лампе и на столиках. Вдвоём они перевесили криво висевшие шторы, вытерли везде пыль. Однажды Юля, вытирая последний сильно запыленный портрет, увидела изображённую на нём женщину средних лет, очень бледную, в чёрно-синем платье с веером в руке. Женщина смотрела в неизвестную даль очень печальными глазами. Юля, вытерев её портрет, долго глядела на него, не отрываясь. После она искала эту женщину на других картинах, но её нигде не было. Также на портрете этой женщины с веером отсутствовала подпись. А маленькой Юле так хотелось узнать, кто же эта женщина, сильно поразившая её воображение. А через несколько лет Юля первый раз вышла из их с Надей комнаты в детском доме в чёрно-синем бархатном платье, которое сама сшила. Дети смотрели на неё с удивлением, воспитательницы ругали, уговаривали, мальчишки смеялись, но всё было бесполезно: Юля носила это красивое, но ввергающее всех в шок платье, каждый день. Теперь они снова стояли перед замком, огромным домом, который почему-то являлся тайной, невидимкой для всех людей, кроме них. Поначалу они удивлялись этому, потом приняли, как данность. Юле и Наде тут же бросился в глаза плющ, обвивший почти весь их дом. И дверь покрылась пылью…Они здесь в последний раз, скорее всего, не вернутся сюда более… Надя с усилием рванула ручку двери. Свечи потухли, в камине больше не горел огонь. Дама с веером смотрела на сестёр сквозь пыль. Но за дверью был день, поэтому и без свечей всё хорошо видно. И перед Юлей и Надей возникла лучшая пора их детства, прошедшая не в детском доме, а здесь. Вот Юля пытается протереть полюбившийся ей портрет, но едва не падает, поскользнувшись на скользкой ступеньке. Юлю вовремя подхватила сестра. Сёстры часто сидели в дождик на подоконнике первого этажа замка, смотря друг на друга или в сад за окном. Подумать только, здесь, почти века спустя, всё ещё цвела сирень и вишни. Но сёстры не хотели ничего рвать в таком прекрасном месте. Они сидели, глядя на дождь, молчали и наслаждались шумом дождя. Вдали гремел гром, сверкала молния, а они всё сидели. Подол Юлиного платья, соскальзывая со щиколоток, почти касался земли. Дождь сменялся солнечной погодой, сияло солнце, Юля и Надя шли в спальню, которая, судя по портретам, висевшем в спальне, принадлежала молодой женщине с неизвестным титулом и, сидя на её постели, придумывали себе историю замка, пока не наступала пора идти обратно. Сёстрам не раз приходила в голову мысль, что лучше им остаться здесь, в замке, в их «доме» насовсем, но они опасались, что их всё-таки найдут. В этот теплый июльский день Надя пришла в замок с маленьким плеером, откуда раздавалась песня Лакримозы « Crucifixio»(Распятие), любимая песня Нади и Юли. –Как же эта песня подходит замку! – воскликнула Надя. –Да. – просто ответила Юля, поднимаясь по лестнице. –Замок так похож на церковь…– голос Нади пронзила боль от расставания с домом. Глаза девушек затуманила печаль. Замок практически с первого дня стал им родным, а теперь из-за учёбы и переезда в другой город им придётся потерять его. А вдруг, если они вернутся, а здесь уже дом-музей вместо их приюта? о Юлиной щеке прокатилась слезинка. Надя твёрдо (сколько хватило сил) сказала сестре: –Перестань… Когда-нибудь это должно было произойти. Но Юля не из тех людей, которым можно что-то приказать. Она подошла к портрету дамы с веером, взглянула на камин и тихо ответила: –Я понимаю, что это неизбежно, но не могу ничего поделать с собой из-за того, что покидаю не просто дом, а что-то гораздо большее. Сказав так, Юля присела на старинный диван. Окажись здесь художник, он непременно захотел бы написать портрет девушки в прекрасном платье, сидевшей на диване, но проблема в том, что согласия Юли он бы не добился… Надя медленно присела рядом. Взору сестёр открылась большая бальная зала. Песня закончилась и теперь заиграла негромко «Vermachtnis der Sonne», песня, которую сёстры просто обожали. Не выдержав, Надя заговорила со страстью: –Знаешь, как часто я представляла себя танцующей на балу под эту песню! Она так подходит для бала! На ступеньках широкой белой лестницы мы видим Надю в непривычном для нас пышном белом платье и чёрными волосами, так контрастирующими на фоне платья. Она, счастливо улыбаясь, подаёт руку своему кавалеру. –И музыка захватывает нас! Мы смотрим друг на друга, вокруг толпа танцующих людей, иногда они на нас натыкаются, но для нас ничего более не существует, кроме нас самих! Музыка звучит для нас лишь только… Люди, эти стены нам уже не видны, лишь я и он, мы не на балу, а где-то в другом месте…Я ничего не замечаю, кроме него. Он слегка приобнимает меня за талию, мои руки на его сильном плече…Вот только лица его мне не видно…Как странно…Может, мне и не суждено никогда не увидеть его лица…Мы всё кружимся в танце, и всё это не может закончиться. Мы будем танцевать вечно… Песня умолкла. Юля повернулась к Наде: – Не следует так категорично обрывать свои мечты…может, он ждёт тебя и однажды ты увидишь его лицо…А теперь нам пора идти. Да и дождь закончился.
