I. У врат

Я покинул родимый дом.

Ещё в детстве мне вскружили голову мечты о заветном зелёном крае под названием Россия. Огромную роль тут сыграли рассказы странников, торговцев, колдунов и вообще всяких проходимцев, которые пусть и не часто посещали нашу богом забытую посреди Москвы башню, но всегда одаривали нас, детей, загадочными историями, оставляя пищу для размышлений и грёз. Взрослые, как правило, усмехались и махали рукой, озабоченные только тем, чтобы еда была горячей, костёр грел и путник в конце концов ушёл от нас довольным. Как правило, на ночь оставались лишь люди из торговцев или те, кто ими прикидывался. Но, согласно обычаю, мы не имели права отказать в гостеприимстве, да и не хотели – редкий гость был подобен глотку свежего воздуха. Мы впитывали аромат приключений, наши головы кружились, а старшим при прощании с гостем всегда доставалось что-то из товаров или порой даже горстка ржавых монет. О некоторых из этих встреч я должен рассказать, чтобы восполнить повествование. И зря они махали да усмехались…

II. Первая капля

Однажды у нас остановился потрёпанного вида старик в обветшавшей тоге. Кожа его, как и одежды, казалась изъеденной временем, глубокие морщины прорезывали всё его лицо. Несмотря на такой сморщенный вид, голос он имел молодой и двигался довольно ловко и даже грациозно – поблагодарив за приглашение он резво поднялся по лестнице в дом, бесшумно спрыгнул со ступеней на низкий песчаный пол и уселся в позе лотоса у будущего костра. На четвёртом пальце левой руки странник носил перстень с большим рубином. Он меня тогда так очаровал… Если бы не этот камень, то, ей-богу, я бы решил, что к нам пожаловал пройдоха-бедняк со своими грошами за ночлег.

- А я, между прочим, - продолжил он уже как два часа начатый разговор, - могу и тайною с вами поделиться. Несметные сокровища нашей пустыни – ничто по сравнению с тем, что вы можете открыть.

Заметив, что глаза наши загорелись и что даже взрослые навострили уши, он продолжил, прищурившись и довольный как кот:

- На просторах нашей Москвы, нашей кормилицы-пустыни, много пропало странников. Я один из них… Но не о долгом пути своём хочу я вам поведать, хоть и есть тут о чём рассказать. Видывал я и имел такое, за что душу иной отдаст… Но об одной легенде я скажу вам, что она – правда.

Отхлебнув чая из верблюжьей колючки, гость поправил свои одежды. Родители, ожидавшие услышать что-то более практичное и жизненное, кажется, разочарованно вздохнули.

- Слышали вы или нет, но поговаривают, что была у нашей Москвы в далёкие времена столица. Называли её по-разному: Русь, Россия, Расея, Раса. Мой дед всегда говорил, что «только дурак верит в Россию и станет рыться в песке времён». Мол, «старое забыто, грядущее беспросветно, и стоит оставить голубые мечты, если не хочешь подохнуть, как гиена». Он говорил, что давно «голубую оставил Русь» и что если мы не желаем погибнуть мучительной смертью, то и нам стоит отбросить свою детскую легкомысленность. Но как тут не очароваться, когда посреди этого песчаного мрака, вечных бурь, холода и жары тебе говорят о другой жизни: о райских садах и лесах, полных пищи, о величественных озёрах, о быстрых реках и бескрайних морях? Особенно если это сердце твоей страны. Особенно когда тебе грозит всю жизнь провести в башне – в вечной тревоге, с редкими вылазками наружу. Неужели ходить замотанным в шарфы в поисках пищи и подвергаться каждый день смертельной опасности лучше, чем попытать счастья в поисках источника, из которого, если верить легендам, мы все вышли? Тем более дед сам рассказал нам, как его отыскать…

Тут старик осушил чашку одним махом и попросил у хозяйки, то есть у моей матери, добавки. Уверен, он специально сделал паузу именно в этот момент, чтобы разогреть наше любопытство.

- Вы слышали, как звучит альт? Нет, не слышали… Это звенящий, стонущий, зовущий звук, полный глубокой тоски. Дед говорил, что в пустыне можно встретить львов, гиен, людей в чёрных мантиях, но что опаснее всего будут торы – бестелесные существа, чей голос – мелодия альта, а тело – песчаный смерч.

Отец, человек учёный, тихо, но намеренно заметно усмехнулся. Старик глянул на него с лёгкой улыбкой и продолжил:

- Чтобы найти Россию, нужно следовать за торами. По-моему, это уже безумная затея. Но дед добавил, что не все торы ведут к России – их нужно слушать, и слушать сердцем. Мелодия «правильного» тора гармонична. Если вы попробуете приблизиться к тору поближе, то начнёте замечать отзвуки этой мелодии, и лучше услышать её правильно как можно скорее, если не хотите утонуть в дюнах. Как только почуете фальшь – со всех ног бегите от тора, иначе он вас заколдует и затянет в себя. К счастью, вокруг «правильных» торов обязательно гуляет несколько чёрных мантий…

Мы почти сжались от страха, и странник со смехом добавил:

- Именно так мы и глядели на деда. Но любопытство взяло верх. Через год усиленных раздумий и усиленной подготовки я бежал из дома в разгар песчаной бури. И в конце пути я нашёл Её… Россию… До сих пор помню эти виды! Высокие дубы у моря, скала с огромным монастырём, свисающим над морской бездной, долины, усеянные ягодами и грибами, свою избушку, прудик, в три звезды березняк над прудом, долгие одинокие ночи, прогулки на лодке, морской шторм, встреча с лесным зверем, с человеком… Я слишком много пережил там!

Честно говоря, я не знал, верить или нет этому старику. Как-то всё хорошо получалось… Чего же мы тогда сидим тут?

- Я отвёл туда свою мать. Конечно, долгого пешего пути она бы не вынесла, и я сделал иначе… - он задумчиво помолчал секунд десять. – Дед с отцом уж умерли, у братьев и сестёр свои семьи, но зато я знаю теперь, что моя избушка хотя бы теплит моей матери старой грусть. А там все болезни проходят и тело не знает старости…

Старик задумался и замолчал, уткнувшись глазами в кружку. Мой отец, подождав для приличия с полминуты, спросил:

- А почему Вы оттуда ушли? Зачем снова скитаетесь по пустыне?

Старик поднял голову и глянул на отца влажными, блестящими голубизной глазами:

- Я дарю людям надежду.

Снова наступило молчание. Пламя костра играло на гранях рубина, переливаясь причудливыми узорами. Я видел в отблесках огня то грозного коня, то парящего в небесах дракона, то мудрую морду лиса. Игра сверкающих силуэтов околдовывала меня, заполняя тишину образами и делая её плотной, будто высеченной из камня. Вот я уже мог ухватиться за уступ скалы и, подтянувшись из последних сил, оказаться на вершине мира. Выше только небеса, но попасть туда можно лишь на спине огнедышащего крылатого красавца, который не ел уже много лет. Вот он заметил меня и с яростным рёвом бросился через ущелье, раздавливая массивными лапищами заржавленные латы почивших рыцарей. Вот я слышу, как он набирает воздуха в грудь и в полупрыжке исторгает из груди своей пламя… Пламя это играет на гранях рубина, успокаивая ум, но вместе с тем и разжигая его, заполняя до пределов. Это спокойствие не усталого путника, остановившегося на ночлег посреди бескрайней пустыни, но спокойствие преисполненного силой дракона, готового в любой момент взлететь выше небес, выше богов…

Мои мечты прервал голос странника. Он спросил, может ли заночевать в верхних этажах. Откланявшись и попрощавшись с нами, он ушёл с матерью к винтовой лестнице.

Мы, дети, ещё долго не спали, обсуждая слова старика. Такого не прочтёшь в нашей библиотеке.

Засыпая, я мечтал услышать звуки альта, исходящие от ведущего к России тора. По словам нашего гостя, это один из красивейших звуков на земле. У отца была книга о музыке, про древние музыкальные инструменты, и я даже помнил, как выглядят многие из них, но услышать музыку никому из нас во всю жизнь не удавалось. О, пусть мне приснится этот заветный край! И с этими мыслями я уснул.

Наутро старик подарил каждому из нас по камешку – и детям, и взрослым. Камешки эти были самыми невзрачными, почти такими же, из каких сложена наша башня, но чётких геометрических форм. Мне достался вытянутый чёрный ромб, брату – зелёный овал, матери с отцом – по пёстрому треугольнику, младшей сестрёнке – идеальный белый круг, а бабушке старик оставил маленькую чёрную сферу.

- Если кто из вас когда-то соберётся искать Россию, возьмите с собой этот талисман. Он вам обязательно пригодится. Да и вообще приносит удачу… Я бы, конечно, не отказался от чаю, но вынужден продолжить свой путь как можно скорее.

Поблагодарив за гостеприимство, странник поклонился и ловко выскочил на улицу. Мы помахали руками, и последнее, что я запомнил – это тонкая фигура, уходящая в сторону собирающейся песчаной бури. Может быть, он идёт туда?..

- Вы, конечно, всему поверили, - с улыбкой скептика произнёс отец, разливая чай по чашкам.

- Это дети, Тристан, мы бы тоже поверили на их месте, - мягко ответила мать.

- Я понимаю. Но мы всю жизнь остерегаемся чёрных мантий. Идти туда, где они ошиваются, даже по словам старика – это верная смерть. Я могу ещё раз показать свой шрам…

У отца правая рука по всей длине была изрубцована. Он рассказывал, как однажды во время охоты повстречался с чёрной мантией. Укрывшись рукой, как щитом, от её ледяного дыхания, он каким-то образом отвлёк её внимание и зарылся в песок. Это спасло ему жизнь. Вроде бы отец говорил, что лучшее оружие против них – зеркало. Подробности этой истории я не помню, а отец очень не любил о ней вспоминать. Но теперь вспомнил – и это значило, что настроен он серьёзно…

- Уверен, Нильс уже готовит походный рюкзак и мастерит дельтаплан, чтобы летать на крыльях смерчей. Как он их назвал? Торы. Жаль, что прежде, чем он дойдёт до «гармоничного тора», его тело обглодают ледяным дыханием чёрные мантии…

- Нет, пап, - сердце моё сжалось. – Это ужасно, это того не стоит. Это же сказки… - сказал я, и всё во мне опустилось. Я верил, что это не сказки. Тот старик не мог лгать так убедительно. Ромб, зажатый в левом кулаке, пульсировал.

- Ну, или Марина – та ещё фантазёрка, – может быть, ты хочешь погулять по песчаному пеплу?

Младшая сестрёнка только захныкала и прижалась к отцу, захныкав:

- Ну пап!..

- Благо, Эрик, хоть на тебя не может найти подобное сумасбродство, - добавил отец в заключение, убедившись в том, что контроль над безопасностью семьи по-прежнему принадлежит ему.

Мой старший брат только назидательно улыбнулся, гордо оглядев нас, «мелких».

- Ну что ты, Тристан, - отозвалась мать. – В наших детях благоразумия порой больше, чем в нас. Но ты посмотри на эти камни. Они ведь идеальной формы. И видел ли ты, откуда он их взял? У него ведь с собой не было ни узелка, ни сумки. Сдаётся мне, к нам заходил волшебник.

- Ага, знаю я таких волшебников. У них и золотою лягушкой луна обратится в полночь, и медуза Горгона распласталась на тихой воде подле из избушки на курьих ножках. Брось, Иза.

Отец выглянул из маленького окошка на улицу и оторопел. Стараясь не подавать вида, с тем же шутливым тоном он обратился к матери:

- Лучше скажи, что делать, если наш дом окружила стая львов? Не меньше десяти штук.

Мы бросились к окошку в радости, а не в страхе. Отец с досады махнул рукой:

- Сегодня сидим дома, - и пошёл по лестнице наверх. Я услышал, как он бубнил себе под нос: - Я в своё время бросился бы за копьём и выбежал на улицу, а этим лишь бы посмотреть… Тоже мне пустынные охотники…

Мы похихикали вместе с мамой и принялись разглядывать львов. Они кружили вокруг башни, как будто чего-то ожидая. Словно яблонный цвет, седина песчаной лавины на горизонте сулила зверям не лучшую участь. Возможно, они столпились вокруг нашей башни в поисках укрытия. Что, если пустить их в пристройку? Там есть ход в подземную часть башни… Но, конечно, это безумная идея. Да и отец, узнав о львах в подземелье, скажет, что их нужно убить, освежевать, замотаться в их шкуры. Нет, уж лучше умереть в песках свободным царём живой природы, уничтоженным неживою царицей, чем найти свою погибель в тёмном подвале от копья гуманоида, а потом украшать грубые стены своей шкурой или греть ею своего убийцу. На минутку и мне захотелось оказаться одним из них – гордым зверем с шикарной гривой, подобной, кстати, волосам и бороде моего отца… И, возможно, чтобы у отца пролилась в бороде хотя бы одна слезинка львиного гордого счастья, мне и в самом деле однажды предстоит стать пустынным львом.

III. Вторая капля

С тех пор минуло около пяти лет, и мне было уже шестнадцать. Жили мы всё так же, и редкие гости нашей башни неизменно доставляли нам удовольствие своими рассказами и дарами. До одного случая.

Как-то рано утром, заприметив, что погода портится, я сел у маленькой квадратной дыры, служившей окном, и стал наблюдать за пустыней. Я всегда любил смотреть за дождём, так редко одаривающим дюны Москвы свежестью и прохладой. Услышав, что дождь усиливается, мама попросила закрыть окно камнем, чтобы в башню не налило. Я решил посмотреть ещё пару минут. Лучше бы не смотрел…

Вдалеке показалась чёрная фигура. Она медленно приближалась к нашей башне. Когда до нас путнику оставалось не более сотни метров, я быстро закрыл кладку камнем. Стало чуть тише.

- Мама, отец, - испуганно начал я. – Сейчас в дверь постучат, я прошу вас не открывать.

- Почему? Кто постучит? Такой ливень, - лениво ответил отец, развалившийся с книгой у костра.

- Боюсь, к нам идёт чёрная мантия, - ответил я, всё более наполняясь страхом и предчувствуя что-то нехорошее.

- Кончай шутить. Чёрные мантии не приближаются к башням. Наверняка сейчас явится какой-нибудь попрошайка или торговец барахлом. Правда в последнее время достойные торговцы заглядывают всё реже…

В дверь настойчиво постучали три раза. Что-то во мне дрогнуло.

- Не открывайте…

- Сынок, пожалуйста, не говори ерунды, прошу тебя, - глянул на меня отец с львиным прищуром, подошёл к двери и отпер её.

На пороге появился человек в чёрном капюшоне. Он снял с себя плащ, и мы увидели средних лет мужчину в чёрных одеждах. Волосы, чёрные с сединой, растрёпанные от дождя, запылённый костюм из какого-то прошлого времени, измазанная в мокром песке обувь, не предназначенная для прогулок по Москве. Всё чёрное, кроме кожи.

- Здравствуйте. Могу я переждать у вас непогоду? Дождь застал в самое неподходящее утро, - улыбнулся мужчина и, приняв предложение присесть к костру, медленно спустился по лестнице на песчаный пол. – Я бы высушил свою одежду. Ваши суровые края не отличаются гостеприимством – и как приятно найти башню!

Заметив на себе любопытствующие взгляды родителей, он отрекомендовался:

- Ах да, можете звать меня Сильвестром. Искатель сокровищ, в некотором роде коллекционер-любитель. Как только дождь прекратится, я тут же исчезну. Не хочу доставлять вам лишних хлопот.

- Что Вы, мы только рады гостю, - ответила вежливая мать. – Сейчас будет чай. Вы, вероятно, замёрзли в дороге?

- О да, благодарю Вас, Иза.

Все так и уставились на незнакомца. Я невольно сжал кулаки. Смущённо усмехнувшись, он ответил:

- Да, я наслышан о Вашей башне и обо всех её обитателях. Это, можно сказать, моя работа. Вот Вы, Тристан. Хозяин дома, гордый лев, превосходный охотник, умеющий даже найти общий язык с чёрной мантией и избежать мучительной смерти.

Отец нахмурился.

- Иза, хранительница домашнего очага и целой башни. Без Вас этот дом был бы холоден и пуст.

- Эрик, - обратился Сильвестр к только что спустившемуся на шум брату. – Начитанный, умный, сильный молодой человек. Ваше сердце жаждет приключений, а приговорено к вечному заточению в этой башне. Возможно, Вы напишете множество прекрасных книг, но только все они будут выдумкой.

- Нильс - меньший из детей, неуёмный фантазёр, мечтатель и сорванец. Любитель нарушать правила, революционер и борец за справедливость, вынужденный бороться за выживание.

Обведя взглядом всех нас, он закончил:

- У вас прекрасная семья. Я знал, что если в этих краях меня постигнет непогода, я смогу переждать её у вас. И очень вам благодарен. Именно сейчас я ищу одну драгоценность…

Отец, чем-то уязвлённый и слегка забывший о своей всегда с гостями вежливости, добавил с претензией:

- Вы ещё забыли про мою мать, Мелиссу, которая проживает в верхних этажах, и про дочь Марину.

- Как же так? – изумился Сильвестр. - Вероятно, мои данные за столько лет успели устареть. Вы ведь не знаете, сколько десятилетий назад я был здесь в последний раз… Что же, буду рад познакомиться с остальными домочадцами!

- Вы льстите своим вниманием к нам, - скромно ответила мать. – Расскажите лучше про себя и Ваши поиски. Если это не тайна, конечно же.

- О, дорогая Иза, никаких тайн у меня нет. Но если я – искатель сокровищ, то есть на свете человек, который их ворует. И я ищу его. По слухам, он обворовал не одну башню, и в каждое из своих посещений забирал самое ценное. С виду старик, носит на безымянном пальце кольцо с рубином, рассказывает сказки. Известный пройдоха. Любит дурить молодёжь небылицами про Россию. Если любой зрелый человек давно знает, что в Москве России нет, то молодой ум способен поверить во всякий опасный вздор. Знаете ли, сколько юношей и девушек погибло в мучительной жажде, пытаясь попасть в якобы зелёный край, в якобы сердце пустыни? Это страшное дело. Зовут этого человека Вильгельм. Я ищу его уже двадцать семь лет. С тех самых пор, как он забрал мою дочь…

По обеим щекам мужчины потекли слёзы. Только сейчас я толком разглядел его лицо. Слегка пухлое, с высоким лбом и тонкими губами, со слегка выпученными глазами и большим шрамом на левой скуле. Глаза его, почти чёрные, пылали страстью и жаждой. Наверное, жаждой мести. Но было в его внешности что-то такое, от чего на душе становилось холодно и мерзко, и вряд ли это было навеяно дождём.

- Я слышал, что старый Вильгельм оставляет своим последователям на память камень и непременно просит, чтобы отправившийся на поиски взял этот камень с собой. Немногие задумываются о смысле этой просьбы. Известный жулик, старый Вильгельм рассчитывает получить взамен драгоценность. Когда пылкий юноша или смелая девушка подходит к смерчу, возле которого обязательно, по словам жулика, должны гулять чёрные мантии, они вместо сладкоголосых мелодий находят свою погибель. Камни же, которые даёт молодым авантюристам гадкий старик, под дыханием чёрной мантии обращаются в драгоценные самоцветы. А этот гад потом просто ходит и собирает трофеи!

Кажется, отец поверил этой истории. Мне же всё это казалось странным. Зачем тогда Вильгельм дал камень бабушке? Для отвода глаз? Она-то точно никуда не отправится. Почему от рассказа Вильгельма веяло искренностью, а тут я слышу фальшь? Мысли свои я озвучить не решился. Хотел оставаться как бы невидимкой.

- Если это так, то неудивительно, почему у меня сложилось неприятное впечатление от встречи с ним несколько лет назад, - вставил своё веское слово отец.

- Как?! Он и у вас бывал? – вскрикнул Сильвестр.

- И камни оставил. Всем нам по камню.

- Везде-то он свои лапища запустить успел! – гость был буквально взбешён. – Надеюсь, у вас никто не пострадал? – с участием спросил он.

- Нет, у нас дети благоразумны, - мягко ответила мать, подавая гостю тарелку. – Суп из гиены и корений. Надеюсь, Вам понравится.

- О, благодарю Вас, Иза! – и, отхлебнув супа, прибавил: - Божественно! Сто лет не ел ничего подобного. Может быть, дождь решит задержаться над вашей башней подольше? – усмехнулся он.

- Пожалуйста, - ответил отец. – Однако этот Вильгельм в тот раз был весьма убедителен.

А вот такого от отца я услышать не ожидал.

- Ну, конечно, он умеет! Впрочем, чёрт с ним, - Сильвестр зачавкал дальше. - Скоро наш совет его повяжет. Он за всё заплатит.

Потом разговор зашёл о делах житейских, и вроде бы даже гнетущее меня ощущение начало потихоньку утихать. Но затем из своей комнаты вниз спустилась Марина. Я заметил в глазах гостя нездоровый блеск, когда он поздоровался с моей сестрой. Ей на тот момент было четырнадцать...

- Может быть, и ваша старушка уважит гостя? – подшутил Сильвестр, доедая третью тарелку супа.

- Мы о Вас ей расскажем. Она очень почтительного мнения и о совете, - ответила мать скорее ради вежливости.

- Что ж, у меня сложилось такое чувство, будто, когда я выйду за порог вашей башни, дождь тут же прекратится. Но я думаю, мне стоит взять с собой вашу дочь, - прибавил он каким-то похолодевшим тоном. - Иначе дождь в моём сердце не кончится никогда. Ваша дочь так похожа на мою Элизу!

Отец помрачнел, а мать схватилась за сердце, когда гость вдруг выхватил из рукава волшебную палочку и одним взмахом поднял Марину в воздух.

- Вы, конечно, можете не согласиться и ответить отказом вашему дорогому гостю. Но тогда, боюсь, ваша башня уже не сможет никого принять на ночлег.

Сильвестр взмахнул палочкой ещё раз, и в башне зазвучал безумный свист и рёв.

- Ваша башня сейчас в центре смерча, - крикнул колдун. – Хотите, я так и оставлю? Если нет, отдайте мне вашу дочь. Уверяю вас, что буду заботиться о ней и вложу в неё всю свою душу.

При последних словах меня пронзил дикий испуг, в груди похолодело. Я понял, что он выразился буквально… Марина, поднятая в воздух, плакала и беззвучно шевелила губами.

Отец, сохраняя самообладание и помня, что по правилам башни не имеет права применить силу по отношению к гостю, медленно подошёл к колдуну и что-то шепнул ему на ухо. Тот разочарованно опустил палочку. Марина упала на пол, быстро встала и убежала наверх.

- Будь по-вашему. Оставайтесь посреди смерча со своей любимой дочуркой. Но если вам надоест ваше сокровище или вы будете подыхать с голоду, просто позовите меня по имени. Я дам вам больше, чем вы имели, в обмен на вашу дочь. До свидания!

И с громким хлопком он растворился в воздухе. Кажется, мы просидели без движения около часа, слушая завывания, которые теперь должны были сопровождать каждый миг нашей жизни. Потом мама встала и налила себе чай. Никто не знал, что теперь делать.

Дождь кончился, и наступил вечный смерч. И скорая смерть.

IV. Последняя капля

По подсчётам отца, наших запасов должно было хватить на два с половиной месяца. Затем нас ждала голодная или холодная смерть. Воду мы получали из скважины прямо в башне, а вот еды и топлива для костра мы были теперь лишены. За обедом на следующий день я высказал свою заветную идею.

- Ну и дурак ты, Нильс! – резко ответил отец. – Это больше похоже на бегство. Капитан уходит на дно со своим кораблём, слышал о таком правиле? И какая к чертям Россия? Неминуемая смерть ждёт тебя, болван, а не сказки наяву!

- Нам нечего терять, отец, - ответил я терпеливо.

- Мы хранители одной из немногих башен в нашей области. Это наше главное достояние. Я предпочту остаться в истории как выстоявший и погибший в смерче, нежели как беглец и ловец призраков, - отчеканил отец. - Плюс ты не учёл, сынок, что мы в западне. Что же, ты сделаешь подкоп? Это в книжках можно, ведь там пишут про землю. А у нас бесплодный песок. Тьфу, - разочарованно заключил отец, глядя, что я до сих пор не смотрю на него согласными глазами.

- Нам нечего терять, - сказал я и ушёл к себе на пятый этаж.

К моему удивлению, на моей кровати сидела бабушка Мелисса.

- Нильс, дай я тебе кое-что скажу на ушко, - пролепетала бабушка. Я подошёл к ней и сел.

- Это идеальная форма, - радостно прошептала она и раскрыла ладонь. На ней покоился её камень, чёрная сфера. Только сейчас её поверхность была зеркальной.

- Я ухожу от вас, любимые. Передай, что… - и после слёзного прощания бабушка сжала кулак и… исчезла с лёгким хлопком.

Господи!

Первая мысль – привиделось. Я мигом пронёсся по двум этажам и очутился на восьмом, на бабушкином. Её там не было. Облазил остальные, зашёл в библиотеку. Даже поднялся на крышу и посмотрел вниз, вокруг башни. Глянул даже вверх… Отсюда виднелось горло вихря, смыкавшееся с чернейшей тучей. К одной из пристроек внизу прильнули два льва, каким-то образом оказавшиеся около башни во время наложения проклятия. Что теперь говорить родителям?

Внезапно меня осенило и озлобило одновременно одно чувство, одна мысль. Надо сказать правду! Меня взбесило, что даже в такой критической ситуации я продолжал бояться и хотел соврать, не выдавая фантастической с виду правды. Но разве всё, что с нами случилось на днях – не фантастика?

- Мама, папа! – громко воскликнул я, спрыгивая с лестницы в гостиную. – Бабушка телепортировалась. Она сжала в руке магический камень, что дал ей старик, и исчезла. Она просила передать, что всех любит и надеется встретить в Росс…

Отец рывком вскочил с кресла и понёсся в комнату к своей матери. Вернулся через пять минут взбешённый и красный от ярости. Ничего не говорил и не смотрел на меня.

- Папа, может быть, дать волшебнику то, что ему нужно? – робко произнесла Марина.

- Замолчи, дура! – резко бросил отец. – Все должны принести свои камни мне. Немедленно! – заорал он.

Было понятно, что спорить не имеет смысла. Лучше выполнить приказ отца, пока он на взводе. Скорее всего, когда он остынет, я смогу забрать свой камень обратно – так я рассудил и снова отправился в свою комнату. Каково же было моё изумление, когда я открыл шкатулку и обнаружил в ней пустоту. Спустившись вниз, я уже был морально готов к несправедливым обвинениям в обмане.

- И у тебя камень пропал? – улыбаясь, спросил Эрик.

- Да.

- Чёрт его знает, что творится! – закричал отец. – Это всё этот вчерашний колдун!

Я тихо и горько засмеялся и пошёл к себе. Есть совершенно не хотелось. В голове созрело подобие плана.

***

Отец стал невыносим. Отравленный отчаянием, гордостью и бессилием, он доставал всех домочадцев. Сегодня утром я закончил подготовку к своему путешествию и собирался, ни с кем не прощаясь и только оставив записку, отправиться на поиски. К спасению. Где же его ещё искать, если не в России? Я не скоро, не скоро вернусь… Но вы меня дождётесь!

- Эрик, будь добр, принеси из подвала бочку с соленьями, - тихо попросила мать, но отец всё равно её услышал.

- От этой соли мне уже все кишки разъело! – пробубнил он под нос и продолжил чтение. – Скоро и книги жечь будем! – вдруг громко и раздражённо сказал он.

- Долго петь и звенеть пурге, - ещё тише сказала мать уже на ухо дочери, - но у вашего отца в голове смерч, кажется, пуще уличного.

- Ладно, я к себе, пойду почитаю, - небрежно бросил я, и сердце моё сжалось. Может быть, я вижу их в последний раз. Никто не знает, что меня ждёт.

- Что читаешь? – не менее небрежно спросил отец.

- Есенина.

- Нашёл что читать…

Это было последнее, что я услышал от родных в башне.

Поднявшись на крышу, надев на спину ранец с припасами, прижав к груди сшитый за неделю парашют, я мысленно попрощался со всем, что мне было близко, знакомо и мною любимо. Впереди меня ждёт открытая пустыня, та самая Москва, в которой мы все жили и которой, по сути, не знали. Привязав один конец верёвки к одной из колонн, держащих свод крыши, другой конец я сбросил вниз и начал спускаться. Это был единственный способ выбраться наружу незамеченным. Спустился. Пару раз оглянувшись на дверь, встал лицом к смерчу. Мне хотелось ещё постоять тут, по щиколотку в знакомом песке, во дворе, который за много лет почти никак не изменился. Посмотрев на башню на прощание, я заметил крадущегося из-за пристройки льва. Что же, гривастый, извини, не бывать твоему ужину… Зверь, встретившись со мной взглядом, рванулся в атаку. Я же изо всех сил понёсся к смерчу и нырнул в него. Будь что будет!

Я проглотил последнюю каплю родного воздуха.

V. Преисполненный сосуд

Так я покинул родную башню.

Смерч подбросил меня на чудовищную высоту. Думая, что лучше раскрыть парашют позже, ибо выдержать несколько минут виса на руках было задачей нелёгкой, я падал обратно к смерчу. Решив, что уже пора, я отпустил ткань, оставив в руках по толстой петле, в каждую из которых просунул руки. Парашют, раскрывшись, с такой силой дёрнул меня при тормозе, что я чуть было не отпустил поводья. Теперь осталось ждать. Куда-то занесёт меня ветер…

Отсюда открывался красивейший вид. На горизонте виднелись торы, песчаные барханы переливались друг в друга, а небо было непривычно голубым. На многие километры вокруг – ничего, кроме скудной растительности.

Приземлившись и отплевавшись от песка, я проверил карманы и содержимое рюкзака. Всё на месте. Впереди – долгие дни утомительного пути. Вон там, на горизонте, виднеется стройный тор. Я решил идти к нему.

Не буду описывать всех прелестей своего похода. Уже подходя к тору, я услышал странные звуки. Будто кто-то звал меня по имени, слёзно умоляя вернуться. Может быть, так звучит альт?..

Вдруг что-то больно врезалось мне в ногу. Засунув руку в карман, я нащупал знакомую гладь ромба…

Он был зеркальным! И вовремя – справа и слева от тора показались двое в чёрном. Я подумал: «Пришло время решаться. Выбирать, во что ты веришь и чего хочешь». Впрочем, выбор был сделан уже давно, ещё в тот памятный вечер у костра, мальчиком, которого очаровала игра пламени на гранях рубина. Прощайте все… И, вынырнув из-за дюны, я ринулся вперёд.

До тора оставалось бежать секунд двадцать. Обе чёрные мантии взлетели и взвились вокруг меня, стараясь подлететь поближе и обдать меня ледяным дыханием. Я крутился на месте, полубежал, полушёл, держа в вытянутой руке зеркальный ромб и отгоняя им нечисть. И даже не заметил, как спиною вошёл в тор.

Меня всего скрутило. Казалось, окружающее пространство врезается в меня со всех сторон. Казалось, что я сейчас взорвусь. В этом безумном калейдоскопе чувств я вдруг вспомнил, что перед самым моим исчезновением одна из чёрных мантий подлетела совсем близко, и я заметил её глаза. Эти чёрные глаза я узнал сразу. Жадные, слегка вылупившиеся… Весь свет передо мной вдруг померк, и мне стало очень страшно.

***

Очнулся я от каких-то неизвестных мне звуков. От непривычно ласкового ветра. От мягкой подстилки под собой. Встал и оглянулся.

Вокруг меня раскинулся чудесный зелёный мир. Под ногами моими пестрел травяной ковёр, совсем как на картинках. С дерева на дерево перелетали листья, в которых я узнал птиц. Из поля, по пояс в траве, навстречу мне шёл старик. В обветшавшей тоге, с ещё более сморщенным лицом и ещё более голубыми глазами, чем прежде.

- Здравствуй, Нильс, - удивлённо пробормотал Вильгельм. Я сжимал его в объятиях, а он приговаривал: - Да, это правда. Я понимаю твой восторг, я и сам несказанно рад.

Он смеялся.

- Пойдём со мной.

Я нырнул в траву, в которой признал пшеницу. Божественные запахи дурманили мой ум, и я временами думал, что сплю. Слева и справа раскинулись кудрявые леса, а впереди широкой дорогою шло поле, сквозь которое мы пробирались.

- А знаешь, кто стережёт голубую Русь? Старый клён на одной ноге! – воскликнул старик, показав на одинокое дерево, видневшееся на горизонте.

По мере того, как мы подходили, я яснее осознавал исполинские размеры этого дерева, сгорбленного, но мощного и полного жизни. Вдруг, уже когда мы подошли к дереву и я потянулся потрогать его кору, с ветки слетела птица и обратилась человеком. Девушкой необыкновенной красоты.

- Здравствуй, Нильс, - ласково проговорила она и раскрыла ладонь, показывая чёрную каменную сферу.

- Бабуш… - не поверил я своим глазам. Черты её лица были очень похожи на бабушкины. – Я сплю!

Она рассмеялась:

- Тут я тебе такая же бабушка, как ты мне – дедушка. А скорее ты мне брат, - заключила она и сжала меня в руках, сильных, как тиски.

- А что же Вы… - выдавил я из себя, удивляясь, что Вильгельм не помолодел.

Он угадал мой вопрос и, показав на кольцо с камнем, молча вздохнул. Разумеется, я ничего не понял.

- Давай сядем у костра, и я тебе всё расскажу, - полушутя ответил старик. Потом стал серьёзнее и спросил: - Помнишь Сильвестра?

- Ещё бы не помнить!

- Это мой брат. Во-первых, он меня проклял, а во-вторых, пока все братья и сёстры из одного колена не придут в согласие, согласия и лада тут не найдёт даже лучший из нас. Да и весь наш род проклят. Ты заметил на его пальце такой же перстень с чёрным агатом? Нет? Странно…

- Милый, это не агат, агата он бы не вынес, - проскрежетала выходящая из-за дерева старушка, опираясь на посох.

- Мама, я же просил не говорить об этом вслух. Он не должен ничего подслушать, я не могу позволить себе проговориться и должен стараться верить в свою же ложь…

Обратившись ко мне, Вильгельм представил меня старушке:

- Это Нильс, очень добрый и смелый молодой человек. Он не побоялся, лишившись моего талисмана, отправиться на поиски нашего края. Он один из всей семьи собрал воедино смелость, благоразумие и доброту в тяжёлый час. Это моя мама, Нильс, Фрея.

- Очень приятно, - ответил я и поклонился старушке. Её зеленоватые глаза отдавали лукавством.

- И ты его выбрал в спутники? И мальчик ничего не знает?

- Нет, я не мог рассказать ему раньше… Нильс! – вдруг обратился он ко мне. – Приблизиться к брату я не могу, ибо ждёт меня рядом с ним смерть. Он очень сильный тёмный маг, но силы его – в его перстне. Без него он обычный озлобленный мошенник, не желающий признавать очевидного. Благодаря ему его дочь Элиза, вошедшая в свой тор, до сих пор не попала в Россию. Он делает вид, что жалеет её, но в сердце его лишь чёрная злоба…

Мать недовольно шлёпнула Вильгельма по плечу:

- И в нём есть божественная радость, шалопай ты мой! Я знаю, о чём говорю, он моим молоком воспитан!

- И я знаю, есть радость в нём… Ядовитая!

Было забавно наблюдать, как мой мудрый друг, сильный волшебник при матери стал таким же маленьким мальчиком, как и я. Фрея шикнула и села на скамейку у дерева.

- Ну так вот, Нильс. Ты добрался, и это значит, что начало положено. К сожалению, твоей семье пришлось пострадать от рук Сильвестра, чтобы… Чтобы, возможно, его победить. Тебе предстоит очень тяжёлое дело. Ты можешь быть здесь сколько угодно, ибо это место не знает времени. Здесь всё вечно и сияет первозданной чистотой. Тут есть зима – ты знаешь, что это такое? Это моря из снега и леса изо льда. Тут есть осень – она люба тем, кто листьев целует дождь. Весна… Радостный рассвет природы! А как только ты узнаешь это место получше и попривыкнешь, вспомни о своей семье, вернись к ним и попробуй убедить отца на сей хитрый манёвр.

Вильгельм замялся.

- Дело опасное… Страшное.

- Ну, не тяни, - недовольно проворчала Фрея. – Что ты там удумал? Матери мог бы рассказать ВСЁ и заранее, а не объедки мыслей.

- Придётся приманить в вашу башню Сильвестра. И сделать это можно лишь одним способом…

«Марина!» - подумал я, и сердце заныло. Старик заметил перемену в моём лице и сочувственно покачал головой:

- Да, это безумный план. Но у тебя с собой будет кольцо. С чёрным агатом… Оно защитит тебя и твою семью, это мощный оберег против злых чар. И против моего братца. Надо лишь подпустить его на нужное расстояние. В идеале бы – одеть это кольцо ему на палец. Тогда всё его колдовство прекратится.

Вздохнув, он продолжил.

- Мой брат не двадцать семь лет назад потерял свою дочь, как он любит говорить, а двадцать семь веков. Это он повелитель пустыни. Ему подчиняются чёрные мантии. Это его злоба осушила когда-то полноводные реки и превратила их в бескровные вены земли, заставила вымереть многие существа, а людей – скитаться по пустыне, бывшей когда-то плодородной почвой. Но я думаю, что хватит мне распыляться про моего брата, у тебя и своих забот хватает… У нас ещё будет «время» поговорить, Нильс. Отдохни хотя бы немного, тут спешить некуда.

Но сердце моё горело от жажды возмездия. Пока я высказывал Вильгельму свои предположения, горячие идеи, мечты, возмущения, Фрея и Мелисса куда-то подевались. Мы уже шли по кипарисовой аллее, вдоль которой росли лопухи, розы, малина и жасмин. Я моментально вспомнил все эти названия, так что даже удивился.

- Да, тут ум бывает блистательно остр, - улыбнулся мой друг.

- А знаешь, я верю, что у меня всё получится. Знаешь, почему?

- Отчего же? – с улыбкой спросил волшебник.

- Оттого, что тот старый клён головой на меня похож.

- Есенин! – ну и где бы я ещё услышал его, как не в средиземноморском раю? - засмеялся Вильгельм.

-А я ведь серьёзно, - ответил я, улыбаясь в ответ. – Знаешь, я не хочу тут долго гулять. Это место само напитало меня, и мне как будто всё уже давно знакомо. Уверен, даже гуляя по пустыне, я буду узнавать это место, проживать его в каждом новом обличии. Я хочу скорее в путь.

- Хм… Посмотри хотя бы на закат и на мою избушку, - смущённо попросил волшебник.

***

Вдалеке, на самом краю пустыни виднелся пугающих размеров тор.

- Уж не думал, что и в России есть Москва, - засмеялся я. – Эта унылость могла бы закончиться там.

- А как ты думаешь добраться до башни? Торы – это одна из моих лучших идей, - делая обиженный вид, пошутил старик.

- Ладно, мне пора в путь, мне стоит многое обдумать и сообщить своим.

- Желаю тебе удачи. К слову, ты мог бы обратиться птичкой и долететь до тора в разы быстрее.

- Нет уж, я своим ходом. Так привычнее, - ответил я и шагнул по песку.

На четвёртом пальце моей левой руки под палящим солнцем засверкал чёрный агат. Ромб в кармане заунывно запел. Кажется, звуками альтовой флейты. Обернувшись, я заметил, что прошёл уже половину пути, а Вильгельм стал точкой на горизонте. Улыбнувшись, я упал на колени и поцеловал песок.

Через несколько тысяч шагов, накинув чёрный капюшон, я вошёл в тело тора.

Я покинул родимый дом.

Опять.