1 Дома проносились мимо, Как кадры немого кино. И было Ей невыносимо Глотать своих слёз вино. И было Ей незаметно, Не видно, что окна темны - Четыре часа до рассвета – А люди там видели сны, Ворочаясь с боку на бок, Томясь одеяльным теплом, И старый, потрёпанный тапок Забылся предутренним сном, И фонари вдоль дороги Дремали, свой свет приглушив. Никто не заметил тревоги Её обнажённой души. Пепельный цвет Её кожи – Она так заметно бледна. Никто не спросил, отчего же В холодное утро – одна? А было случиться нужно Обычной трагедии вновь. Всё просто – кому-то ненужной Её оказалась любовь. Не верила злым наветам, Когда отворяла дверь - И стало волшебное лето Вдруг летом жестоких потерь. Не ведала и не знала, Что будет последней слеза, Когда пустота постучала В Её золотые глаза. И обречённость укрыла Её своим тёплым крылом. Всего на мгновенье застыла И молча покинула дом. Ветер толкнул Её в спину, И вот уже мчится Она! В какой подворотне сгинул Призрак разбитого сна? Остались на том пороге Порывы влюблённой души… И лишь фонари вдоль дороги Дремали, свой свет приглушив.
2
Воздух ночного вокзала Был мягок, спокоен и тих. Кассирша в окошке зевала, Рот алый ладошкой прикрыв. Спала с рюкзаком старушка, Девица гадала кроссворд. В углу продолжалась пирушка – Бутыль с колбасой – натюрморт. «Билетик…» - Она попросила – Ей голос подать нелегко. «Куда Вам?» - кассирша спросила. Ответила ей: «Далеко». …Проснулась старушка, бродит Подальше от пьяных кутил… Билет получила. «Отходит Ваш поезд с седьмого пути». Ей вслед повернулись лица… Её предпоследний вагон. В вагоне – одна проводница… Вот вдаль уплывает перрон. И понеслись мимо окон – Деревья, овраги, мосты, Избушки с подрубленным боком, Погостов немые кресты, И пруд, затянутый ряской, Пустынной тропы полоса, Столбы в электрической связке, Дремуче-сплошные леса, Раздолье до горизонта С огнями горящих костров, Которые стойким эскортом Тепло берегут от ветров… Поезд ритмично качает – Его проторённы пути. Качает, как-будто ласкает И, птиц обгоняя, летит. Тихо и пусто в вагоне, И свет приглушённо горит. И сердце Её уж не стонет – Оно утомилось и спит… И проводница привыкла К вагонной пустой тишине… Вдруг тенью бесшумной возникло Её отраженье в окне. Работа такая – людям Напомнить, где кончится путь… «На станцию Вашу прибудем Уже через десять минут». Тормоз скрипуче распелся И поезд замедлил свой ход… Над кромкой далёкого леса Уже начинался восход.
3
Перрон Её встретил ветром, Старинные били часы, На дворнике шляпа из фетра Блестела от ранней росы. Ещё фонари светили – Их свет был похож на обман. По улицам кошки бродили И серый стелился туман. Она ничего не искала, Усталость Её не брала. Ногами туман раздвигала И молча, бездумно брела. На перекрёстке застыла – Светилось в тумане окно, Прозрачная дверь поманила Сокрытым за нею теплом. Навстречу – бармен, который Тихонько под нос напевал, Курил сигарету с ментолом И ловко ей чай наливал. Но чай не согрел Ей тело, И душу он Ей не согрел… Вернувшись в туман, она пела Ту песню, что парень пел. Ныла сердечная рана Мелодии той в унисон… И снова брела по туману, Вокруг – полуявь, полусон. Потом, повернув за угол, Сдержала испуганный крик – На ящике из-под кукол Сидел в телогрейке старик, Небритый, считал копейки, Ушанка его - набекрень, Затянут поверх телогрейки Широкий солдатский ремень. Ноги обуты в галоши – У них исполинский размер – Носки шерстяные в галошах И новые джинсы поверх. Тонкие, бледные губы… Он взгляд Её взглядом искал, И, улыбнувшись беззубо, Призывно рукой помахал.
4.
Она подошла поближе, Подумав: «А дед невелик…» - Не местная, што ля? Не вижу! – Распевно прошамкал старик. - Не местная, деда. - Точно! А я удивлён – не признал! Ты семачек хочешь? – спросил он. И вот уже щедро всыпал В подставленные ладони Пригоршню блестящих семян. - Погодка прохладная ноне.. А звать меня - дедко Степан… Я тут кажно утро торгую На ентом вот месте…Ага… А вона – голубки воркують… Ой, ноеть треклята нога!... Старик говорил непрерывно, А фразы - в пять слов, не длинней. И только глаза неотрывно Следили, следили за ней. Только ладошка летала С расщепленной семечкой в рот. Уже шелуха покрывала И землю, и брюк отворот. - Что продаёте, дедуля? – Вопрос излиянья прервал. - Дык, щастьем торгую, роднуля,- Ответив, старик замолчал. Такая вдруг тишь настала… Старик в ожиданье застыл. Тогда вдруг она увидала У ног его синий бутыль. Сознанье разбилось на части… - Дык, что, наливать, али как? …Плескалось на донышке Счастье… Ну, да, на разлив…да… пустяк… Чуть слышно спросила: «Сколько?» Ответил степенно старик: - Ить, рубликов сотню…ты только Бумажкою мне…так привык. И замолчал деликатно… А дальше – почти ритуал: Купюру сложил аккуратно, В кармане порылся, достал Аптечный пустой флакончик. Застыл, про себя помолясь. Потом потянул за кончик И вытащил из бутыля Верчёные в жгут газеты. Потом он бутыль наклонял… И все процедуры эти Размеренно дед выполнял. Наполнил флакон до края, А крышка - газетный жгуток… Всего двадцать граммов рая, Малюсенький Счастья глоток… Он Ей протянул флакончик. Взяла. – Ну, и что теперь? -А с Богом, роднуля! Точно Всё будет прекрасно, поверь!
5.
Мимо дома проносились… Уже просыпались дома. Свет зажигая, молились, Испившие счастья до дна… За угол Она свернула – Шумел, словно море, вокзал – И в море людское нырнула Она, опуская глаза. От суеты привокзальной Сбежала в вокзальный буфет. Там было тепло и печально… За шторами – утренний свет Окрестные жёг пейзажи Лучами от солнца – дотла… Вечерним блестя макияжем, Буфетчица к Ней подошла. И – стоп. Знакомое дело. Вопрос с её губ не слетел. На чистой столешнице белой Флакончик со Счастьем блестел… Где-то бродячий пёс гавкал, Распугивая вороньё… Буфетчица вновь за прилавком Устроила тело своё, Затихла…Чудо вершилось Не в первый…в который уж раз! Вновь время остановилось, Настал откровения час.
6.
В душе Её всё смешалось… Со Счастьем флакон…Колдовство? Так долго Она не решалась Поверить в возможность его! Так долго Она не смела Принять сей загадочный дар… Решалась и снова робела Испить сторублёвый нектар. Была - не была! Схватила Флакончик дрожащей рукой, Рванула жгуток и открыла, Прижалась к нему щекой, Почувствовала прохладу Сквозь хрупкость и тонкость стекла… Прохлада смела все преграды… Глоток…И Она замерла… Зажмурив глаза, бестолково Руками махала Она… Холодной водой родниковой Её окатила Весна. И тут же пахнуло Летом… Осеннею прелостью троп… Зима запорошила следом, Легонько толкнула в сугроб… И мама рукою тёплой Сметала снежинки с лица… А ночью бездонно-глубоким Увиделось небо с крыльца… Лаял Дружок беспородный, Любимейший, ласковый пёс. Наверное, снова голодный… Прозрачных берёзовых слёз Нет слаще и горше… Ветер Черёмухи нёс аромат… И пел соловей на рассвете… И плакал туманом закат… Деревьев шуршали листья… Поскрипывал стебель цветка… Тяжёлые таяли мысли И таяла с ними тоска…
7.
«Билетик…» - Она попросила Купюру толкая рукой. «Куда Вам?» - кассирша спросила. В ответ прошептала: «Домой…» Казалось, что Время уходит… Но всё ещё можно спасти! Билет получила. «Отходит Ваш поезд с седьмого пути». Ей вслед повернулись лица… Её предпоследний вагон. В вагоне – одна проводница… Вот вдаль уплывает перрон… Несётся, как поезд, Время… И кофе в стакане остыл… А счастье – нелёгкое бремя… Старик уж о Ней позабыл…
Очень выразительны, как мне кажется , вторая часть, поездки - так перед глазами и проносятся картины, те, что видны из окна движущегося поезда. Т предпоследняя часть, живая такая - воспоминания о детстве и доме. Все пути, получается, туда и возвращают в конечном итоге. Не совсем понятно, правда, почему она - всё время с заглавной буквы.Непривычно. Обычно в текстах так пишут о таких персонажах, как, например, богородица.
Благодарю за добрые слова! Я объясню, почему - Она. Я не хотела давать своей героине человеческое имя. Любая Маша, Даша, Лариса в черновиках звучали глупо, наигранно. Да и предполагалось рассказать не конкретную историю - измена, переживания, а историю каждого, кто, получив удар судьбы, ищет и находит возможность быть счастливым и жить дальше. Но если при этом писать "она" с маленькой буквы, получалось слишком безлико, словно говорю о каком-то невразумительном существе. Поэтому я стала писать - Она, нисколько не собираясь богохульствовать, а только лишь имея ввиду, что моя героиня - обобщающий образ сильной Женщины.
