Храня свою любовь в душе, Живя с клеймом печали вечной, Себя Пьеро обрёк уже К унылой пустоте сердечной. Однажды, сидя у реки, Поэт вздремнул, овеян тишью. В то время дева вопреки Сезону в лунном свете вышла. Искрясь серебряной косой И бледно-лунным цветом кожи, Коснулась белою рукой Поэта, сон его тревожа. Пьеро ж, дыханье затаив, Смотрел на деву, не мигая, Любовью сердце опалив, Шептал: «Ты – ангел, дорогая! Богиня дивная моя, Ты осушила мои слёзы! Всю жизнь я ждал одну тебя! Мечта моя, ты явь иль грёзы?» Читал стихи и пел всю ночь Про страсть и вдохновенье с чувством. Она ж внимать была не прочь Его нехитрому искусству. Он заливался соловьём, Елей любовный источая, Но стало уж светло, как днём… Вздохнула дева, исчезая. Он плача звал её: «Вернись!» И рвал в клочки свою одежду, Но уносились крики ввысь, Не дав намёка на надежду. Пьеро к земле лицом припал, Он клял себя и ненавидел, Но диск луны полночной встал, И в нём он милый лик увидел. С тех пор он в сумерках тайком Пел серенады много лет. Их смысл влюблённым лишь знаком: Ты – дочь Луны, я – твой поэт!
